|
|
|
|
|
Моя педагогическая философия Для меня стержнем образования является процесс становления человеческого в человеке. Образование человека через деятельность, в рамках которой он осваивает мыслительные и деятельностные средства. Немецкая классика сохранила это исходное культурное содержание образования. Для Гердера образование – это «возрастание к гуманности», взращивание в человеке всего круга qeminatas, того, о чём говорили гуманисты Возрождения, - возделывание в себе родовых человеческих качеств – социальности, деятельностных характеристик, разумности, нравственных начал. Образование – это «культивирование человечности», но не как накопление моральных заповедей, а становление деятельностных культурных качеств, без которых человек не может быть самим собой. Образование в этом смысле находится вне морали. Речь идёт не о доброте и справедливости, а о природе исходных человеческих качеств – культуре и мышлении. В модель образования должны быть не просто включены учения З. Фрейда и К. Юнга в качестве нового учебного знания, а как особая духовная практика работы человека над собственными механизмами становления. В этом смысле тезис о том, что надо учить не знаниям, а мышлению, верен лишь отчасти. Да, несомненно, один из базовых процессов образования – это постановка рефлексивного мышления. Чему учить? Рефлексии. В самой практике обучения поэтому рядом со знаниевым корпусом должен быть план метапредмета – обучение рефлексии и пониманию. Теперь вопрос – как учить? Я для себя выделяю две стратегии как два правила, ориентира, задающих общий контекст всей моей педагогической практике
Стратегий может быть больше или меньше. По большому счёту, есть одна стратегия, известная давно и авторам Библии, и Канту: относись к себе и к другому не как к средству, а как к живому существу, которое само выбирает для себя цели и средства собственного становления. Если я понимаю, что смысл образования состоит в работе над образом, то, что лежит внутри этой работы, как её задавать? Это значит, что мне в любом случае надо всегда пытаться в любом материале, который я транслирую ученику или сама читаю в тексте, вскрыть те средства и способы, с помощью которых я осуществляю эту работу, и пытаться учить этому ребят, коллег и себя саму. И здесь я бы выделила как минимум два слоя деятельностного содержания. Слой, скрытый собственно в материале, и слой коммуникативный. В первом заключён тот материал, который изучается (по истории, обществознанию). Но он сам изучается как повод. В нём необходимо вскрывать способы и средства, орудия и знаки деятельности людей. Я как учитель и есть основной носитель и материала, и содержания, и формы. Но я несу не сам по себе материал (я не могу нести египетскую пирамиду). Я несу тип работы с этим материалом, то есть то самое содержание – что значит я понимаю или не понимаю, что значит ставлю проблему, задаю вопрос, составляю план, проект, программу, ищу средства решения задачи или проблемы и пр. А значит я здесь-и-теперь в коммуникации с другим демонстрирую некую практику, то есть оживление материала, упакованного в текстах учебников, хрестоматий и других источников. Всякий раз восхождение к содержанию совершаешь по-новому. Это всегда заново. Как взмах смычка. Как перформанс актёра на сцене. Стратегия распредмечивания дополняется стратегией задавания культурного контекста. Она проста в объяснении, но сложна в осуществлении и понимании. Она означает отношение к себе и к другому не просто как к партнёрам по общению (ученик, учитель, родитель, директор и пр.), а как просто к людям, чистым и голым. Я могу быть просто человеком, с именем и личной историей. Вот я. Со мной говори. Я не представитель кого-либо или чего-либо. За мной никто не стоит. Я никого не замещаю. Другое дело, что это практически сложно сделать в этой нашей социализованной и клишированной жизни. Этого голого Адама я ещё должна из себя выудить. Достучаться, докричаться. Помните Диогена Синопского, который ходил по улицам Афин и кричал: «Ищу человека!» Вот я и должна стать сама себе этим Диогеном. Вся мировая литература посвящена тому, чтобы человек стал человеком. Первый шаг к этому – снятие всех одежд, попытка представить себя никем, кроме как самим собой. Это интересный и полезный опыт. Попробуйте. Это не просто. Бывает и так, что после снятия всех и всяческих масок от человека ничего не остаётся. А король-то голый! Так вот это и есть – задавать культурный контекст. В нём я становлюсь существом культуры. Такая стратегия – не технологическая, не деятельностная. Она существует как режим, как витающая над головой предпосылка всех моих действий, как атмосфера, которой дышишь. А что главное для педагога? Для него главное – увидеть человека в человеке, создать условия для осуществления собственного образования, создать педагогическую ситуацию выбора и развития. Педагогика там и начинается, где есть выбор и самоопределение. Но сколько учеников, столько и мнений. Они имеют право на своё, я – на своё. Возраст от десяти до пятнадцати критический. У детей этого возраста развивается склонность к конформизму, они готовы на всё, чтобы окружающие принимали и признавали их. Не менее важно разобраться, почему наши дети чересчур стеснительны или почему они вредничают, грустят, не справляются с занятиями в школе, любят всё ломать и тому подобное. На детей оказывает сильнейшее воздействие то, как думают и чувствуют у них дома, какие в нём господствуют модели поведения. Ребёнок ежедневно делает выбор и принимает решения на основе этих моделей и системы ценностей, выработанной в семье. Если семейная атмосфера лишена любви и доверия, ребёнок будет искать их на стороне. Дети нередко чувствуют себя комфортно в различного рода группировках. Отношения в них, как бы уродливы они ни были, заменяют им семейные узы. Я свято верю, что множества проблем с детьми можно избежать, если приучить их задавать себе один простой вопрос, прежде чем что-то делать. Этот вопрос – «Смогу ли я думать о себе лучше, сделав это?» Мы можем помочь своим ученикам увидеть в любой ситуации возможность выбора. Выбор и ответственность за него делают людей сильными. Они позволяют им действовать по своей воле, не ощущая давления извне. Я внушаю своим воспитанникам, что они не должны подчиняться обстоятельствам и что, взяв на себя ответственность за свою жизнь, они смогут изменить её Мне не раз приходилось быть свидетелем их достижений. «Трудный» ученик, как болезнь, есть результат нашего сопротивления, нежелания плыть с потоком жизни и неумения прощать. Я смотрю на такого ученика как на своего личного учителя, который приходит, дабы помочь мне лучше понять себя. Он преподаёт мне урок, и, усвоив его, я поднимаюсь на следующую ступень в своей профессии. |
